Кэтрин Харт - Пламя любви [Ночное пламя]

ГЛАВА 30

Широко открытыми глазами она глядела в никуда. Она не шевелилась, не моргала, не говорила. Она не видела незнакомых лиц, озабоченно склонившихся над ней, не слышала их голосов, говоривших на языке, которого она бы и не поняла, даже если бы услышала. Она никак не реагировала, пока люди умывали ее, одевали в чистое платье и мокасины, расчесывали длинные пряди ее блестящих золотых волос. Она была жива — ее грудь с каждым вдохом тихонько вздымалась и опускалась. Но она не чувствовала жизни. Ее душа блуждала где-то между царством живых и царством мертвых.

Три долгих дня юте наблюдали за этой женщиной с огненными волосами, которая была известна среди индейцев как Провидица и которую они похитили из поселения шайенов. Рейд, который они совершили в тот день, был направлен специально на похищение именно этой женщины. Они убили и ранили многих, сожгли их хижины, но главной их целью было привезти эту могущественную женщину в свое собственное поселение, чтобы она облагодетельствовала их своими необыкновенными видениями.

И теперь, глядя на ее недвижимое тело, на ярко-голубые глаза, бессмысленно уставившиеся в никуда, вождь Сломанный Шип отчитывал воинов, которые привезли ее.

— Вы не должны были причинять ей боль, — жестко сказал он.

Медвежья Лапа объяснил ему еще раз:

— Мой вождь, иначе с ней ничего нельзя было бы сделать. Она вела себя как дикая пума — била меня, царапалась и кричала. На моем бедре еще многие месяцы не заживут следы от ее укусов. А когда она побежала к своей хижине, я слегка ударил ее томагавком.

. Поющая Птичка — жена вождя — выступила в защиту молодого воина:

— У этой женщины на голове всего лишь небольшая ссадина, муж мой. Не думаю, что она находится в забытьи от удара по голове. Это больше похоже на шок от того, чему она стала свидетелем.

— И что мы будем с ней делать? — спросил Сломанный Шип, с восхищением глядя на светлую кожу и блестящие волосы Провидицы.

Поющая Птичка покачала головой:

— Мы должны ждать и надеяться, что она придет в себя. Она молода и здорова. Я думаю, что ее голова вскоре прояснится.

На следующий день Пламя проснулась, моргнув от лившегося из входа в хижину прямо ей в глаза потока света. Осторожно, не шевелясь, она обвела глазами все вокруг. Это была не ее хижина — она знала это, — но эта хижина не принадлежала никому, с кем она была знакома. Она вспомнила, что слышала странные голоса, незнакомый ей язык, и подумала, что, наверно, она на небе. Или в аду.

Ее мозг постепенно просыпался, пробуждая воспоминания о том, что произошло. С каждой минутой Пламя вспоминала все больше и больше, перебирая в уме страшные сцены. Ее душу наполнил ужас, когда она вспомнила, как отчаянно рвалась в свою горящую хижину, в которой остались ее дети. Сердце ее разрывалось на части. Крики ее раздались в тишине хижины — длинные жуткие крики, вызванные осознанием потери детей. От невыносимой боли она вцепилась себе в лицо.

На следующий день чьи-то руки дотрагивались до нее, трясли ее. Странные лица всплывали перед ее наполненными слезами глазами, а незнакомые слова резали ей уши. Кто-то слегка ударил ее по лицу. Она попыталась вздохнуть и почувствовала, что ей не хватает воздуха. Хижина начала темнеть, а лица расплываться. Всхлипнув, Пламя вновь потеряла сознание — боль и воспоминания больше не мучили ее.

Когда на следующий день она проснулась, боль все еще сидела в ней диким зверем, готовым вцепиться в нее своими беспощадными когтями. Но теперь это не было для нее новым и неожиданным ощущением. Медленно она открыла глаза — и вздрогнула, увидев склонившееся над ней темное женское лицо. Женщина что-то сказала, но Пламя ничего не поняла.

Женщина отошла, и Пламя медленно оглядела хижину. Она не проявляла никакого беспокойства, пока не попыталась сесть. Только тогда она обнаружила, что ее руки привязаны к бокам, а ноги связаны вместе. Страх объял ее сердце. От отчаяния она начала кричать и извиваться, пытаясь освободиться от своих пут.

. — Освободите меня, — крикнула она. — Я требую, чтобы вы развязали меня.

Женщина, собиравшаяся подать ей чашу, вернулась назад. Она пробормотала что-то непонятное и вышла из хижины. Через некоторое время в хижину вошел воин. Он был немолод, его черные волосы были тронуты сединой. Подойдя поближе, он посмотрел на Пламя, явно недовольный ее поведением.

— Молчать! — пророкотал он, и его низкий голос заполонил всю хижину.

Хотя она и не поняла значения этого слова, тон незнакомца был недвусмыслен. Пламя ответила ему решительным взглядом.

— Развяжите меня, — настойчиво потребовала она.

Похоже, он понял, ее. С предупреждением во взгляде он достал нож и разрезал опутывавшие ее веревки. Затем он сел и стал ждать, держа нож в руке наготове.

Пламя также села, растирая занемевшие от неподвижности руки и ноги. Она с ненавистью посмотрела на незнакомца, чувствуя себя теперь, когда она могла двигаться, менее зависимой.

— Почему вы притащили меня сюда? Кто вы такие?

При помощи жестов он объяснил Пламени, что не говорит на ее языке, и попросил повторить свой вопрос. Она сделала это, также используя язык жестов:

— Кто вы и почему притащили меня сюда?

— Я — вождь народа юте, Сломанный Шип.

Мы слышали о твоих необыкновенных видениях. Они нужны нашему племени. — Не веря своим ушам, Пламя молча уставилась на него. Какое-то время она не могла подобрать слова, а когда наконец пришла в себя, закричала на него:

— Вы похитили меня из моего поселения и убили моих детей! И теперь вы еще осмеливаетесь просить меня о помощи? Вы — сумасшедший, если думаете, что после того, что вы сделали со мной и моей семьей, я буду помогать вам!

— Я ничего не знаю о смерти твоих детей, — со вздохом сказал он. — Когда мы собирались похитить тебя, нам ничего о них не сказали. Мне очень жаль, если то, что ты говоришь, правда, поскольку я бы не хотел причинить Провидице такое горе.

Что-то в его словах встревожило ее, но она тут же поняла что, и это вызвало ее ярость.

— С кем вы обсуждали мое похищение, вождь Сломанный Шип? — с необыкновенной мягкостью в голосе спросила она.

Ответ она знала раньше, чем он произнес его.

— Мы обсуждали это с двумя людьми из твоего собственного племени, — сказал он, внимательно наблюдая за ее реакцией.

Кривая Стрела и Маленькая Крольчиха — две пары рук одновременно назвали их имена. Огонь мелькнул в ее глазах.

— Низкие поганые предатели! Они не заслуживают того, чтобы называться шайенами! Организовать похищение жены вождя и убийство его детей! Я убью их своими собственными руками, если когда-нибудь еще увижу!